к чему стермится Ураган? - Страница 4

К оглавлению

Я встал. Выпрямился. Огляделся.

«Тонко».

«Ажурно».

«Изящно».

Итак, я пришел.

«Тонко».

«Ажурно».

«Изящно».

Все стало щебнем. Все, кроме старой каменной дороги (неизменно сохранившейся под мощным слоем вулканического стекла), разливающейся дальше квадратной площадью лавы; лавы окружавшей, подступавшей к порогу почерневшего остова Дома Королей.

Ступил не дорогу.

Именно Дома – не дворца, он был меньше, скромней, миниатюрней многих иных частных зданий, а общественных дворцов – тем более.

Приблизился к изъязвленному фасаду.

Именно Дом – так горожане звали между собой Малую Резиденцию Королей, уважая желание правителей видеть свое жилище не Дворцом в столице – этаким сидящим над городом хищником, оббирающим его красоты, уродующим его в угоду и славу себе, – а только гранью города. Как и себя не…

Переступил порог.

Зала. Одна гигантская зала там, где когда-то высились три этажа в четырнадцать безмерных комнат каждый. Зеркальный, блестящий литой медью пол – только касаясь стен, идеальная гладь нарушалась, рождая из себя выбросы металла, теперь застывшие причудливыми колоннами, поддерживающими собой стены и ветхий свод. Прямоугольные формы залы искажали, в воплощении, Мысль ее Создателя, но все же… пол… это было… Рожденная в дальнем конце Залы, даже где-то вовне ее... спираль, искрящиеся медью витки которой, слой за слоем, спускались ступенями… Нет. Спираль, все стремительнее закручивавшая свое тело, и возносившаяся в истоке центральным смерчем, который был… ТРОН.

Его трон.

Трон, на котором восседал ОН.

Бронзовый Бог. Мой Враг.

Статуя. В рост человека. Обнажена… В осанке статуи и выражении ее лица... в ней чудилось… Ненависть, и нетерпение… и грусть, и горечь.

И капля жалости…

И тень раздумья…

И идеальное тело бойца, но все покрытое древней окисью.

Меч. На Его коленях. Двуручная смерть, укрытая в ножнах из бронзы – знак власти в Его руках: левая кисть, в легкой неподвижности, замерла, сжимая ножны, правая обнимала эфес – ждала.

ВСЕ ПОШАТНУЛОСЬ.

Колонны, вспыхнув оранжевым, пали вниз ливнями жидкой бронзы; следом рухнул и свод.

- Здравствуй, Брат! Брат, – Ха-ха-ха-хо-хо-хо! Ш-ш-ш-ш-ш… – Исказилось в хохоте Его лицо.

Пол истаял, потерял реальность опоры, потек грязным расплавом, стремительно взбиравшимся тугой – виток в виток – исступленно бурлящей спиралью, навстречу к НЕМУ; исчезал в НЕМ, наполняя жизнью ЕГО тело.

Подточенные неистовствующими потоками металла, пали древние стены Дома Королей.

Хранитель. Он отрешенно стоял на пузырящейся, волнующейся, дымящейся бронзе, увлекаемый, кружимый ее уверенным потоком, среди гибнущих пределов Дома – обнаженное человеческое тело в центре буйства хаоса. Терпеливо ждал. Совершив во всем этом безумии едва одно движение: воссоединил Меч, – возвратил в одно Черную и Белую Шпаги.

Все кончилось. Металл ушел. Оставив их – Бога и Человека – лицом к лицу; взгляд во взгляд.

Бронзовый Бог. Гигант. Непринужденно встал, лениво поигрывая упругостью своих мышц. С наслаждением потянулся. Удовлетворенно вздохнул. Не спеша, обнажил свой клинок (огромный, бронзовый, обоюдоострый клинок), величественным жестом отбросил ножны. И презрительно-неторопливо вознес над головой в широком замахе меч. И с силой послал его вниз: на Человека.

Я устал. Он тоже. Раскаленный, каждое движение срывало с Него металлический пот: кипящая бронза заливала обоженную землю, пятнала брызгами мое призрачное тело.

Мечи столкнулись вновь. Расцепились, неся на своих искалеченных клинках свежие метки: тот меч, получив, на своем, уже изуродованном зарубками, вишнево-красном от жара, лезвии, новую щербину, глубиной в треть клинка; «Благоговение и Ужас» – разбрызгивая врозь слепящие черно-белые искры, ложившиеся на землю вдруг крапинами гигантской черной или белой чешуи, оставлявшей вместо себя на истерзанном клинке, словно раны, поблекшие, помутневшие, потерявшие весь прежний свой неимоверный блеск, пятна.

Вновь мной овладевала дремотная отрешенность безразличия к Миру и себе – к Жизни. От былой бесчувственно-бодрой, радостной силы оставалось мало – она истаяла.

Моя сила.

Я был бы уже бесформенной мертвой плотью, куском мяса, смирись я тогда, под первым Его ударом, подавленный величием ЕГО надо мной превосходства. Но я всегда принимал смерть на клинок. И потому, без надежды, но послал свой Меч во встречном движении ЕГО мечу.

Клинки столкнулись и,

не одолев один другого,

разлетелись, готовясь к новой схватке.

Я непонимающе… Я стал равен ЕМУ во всем. Он исходил жаром – весомым земным жаром разъяренных недр. Я был призрачный свет. Золотой Огонь – сама Жизнь извергалась ярящимися глубинами Камня, вделанного в рукоять моего Оружия, Жизнь щедрым валом питала меня, наполняла меня, переполняла, сочилась из пор, рассеиваясь вокруг облаком золотого блаженства…

Камень? Взгляд мельком. Он еще пылал, но был прозрачен насквозь; был полым, мертвым внутри. Жила, волновалась, изменялась лишь его оболочка и тонкая грань под ней.

Дорогое мгновение. Которое я упустил.

ЕГО удар задел меня. Подрубленная кость не выдержала, голень подломилась, и я упал на правое колено.

Предвидел. Следующий удар я предвидел. Поднял плашмя над головой свой Клинок.

ЕГО ПАДАЮЩИЙ МЕЧ

Моя левая рука инстинктивно, открытой ладонью в защитном жесте, скользнула под Клинок, дала опору Клинку и… коснулась его ЧЕРНОЙ стороны.

И я увидел

ЕГО ПАДАЮЩИЙ МЕЧ и

перед смертью

НАЧАЛО. В пределах Земли…